Врач-хирург ГКБ № 1, год назад закрытой под ковид, рассказал об особенностях лечения заболевания и операциях, которые проводятся каждый день.
Ровно год назад Городская клиническая больница №1 им. А. Н. Кабанова была перепрофилирована под стационар для лечения больных коронавирусом. Сегодня в самом крупном в области ковидном центре проходят лечение 600 пациентов. Поскольку больница многопрофильная и в своем составе имеет несколько реанимаций, сюда поступают самые тяжелые пациенты, требующие в том числе хирургической помощи.
О том, какое лечение оказывают омичам, попавшим в ГКБ №1, мы беседуем с заместителем главного врача по хирургической части, врачом-хирургом Сергеем Мамонтовым.
– С 1 октября мы официально стали ковидным стационаром. Однако впервые с коронавирусной инфекцией столкнулись еще в конце мая 2020 года. По распоряжению областного Минздрава реанимация на первом этаже была перепрофилирована в обсерватор на случай поступления пациентов с подозрением на коронавирусную инфекцию. И они стали поступать в большом количестве. В начале июня 2020 года мы выполнили первую операцию ковидному пациенту.
– Сергей Михайлович, что изменилось в лечении коронавируса и его осложнений?
– Год назад мы не знали, как работать с коронавирусными больными, что с ними будет дальше после выписки. Сейчас имеем четкое представление о том, как протекает заболевание, как могут протекать осложнения, прогнозируем и лечим на опережение, подбирая каждому пациенту индивидуальную терапию. Кроме того, отрегулирована маршрутизация пациентов – теперь они переводятся на долечивание в другие стационары, а потом проходят реабилитацию. Мы работаем по временным рекомендациям Минздрава РФ, которые постоянно обновляются. Последняя, 11-я версия вышла 7 мая 2021 года. Каждый раз туда добавляется что-то новое по лечению коронавирусной инфекции и постковидного синдрома – такое понятие, кстати, уже внесено в Международный классификатор болезней (МКБ).
– Из-за того что крупная больница на Левом берегу закрыта под ковид, не создается напряженной ситуации с неотложной помощью?
– Наш стационар не просто ковидный. Мы, как и в «мирное время», круглосуточно оказываем помощь хирургического профиля в отделениях хирургии, нейрохирургии, торакальной хирургии, урологии, гинекологии, гнойной хирургии, травматологии, но только пациентам с коронавирусной инфекцией, то есть оперируем в «красной зоне». У нас 5 реанимаций, в «доковидную эпоху» их было три, увеличилось и количество аппаратов ИВЛ. Пациенты в основном тяжелые, переводят их к нам из других ковидных стационаров города и области.
– С какими заболеваниями?
– Часто встречаются аппендициты, прободные язвы, непроходимости кишечника. Много пациентов поступают с тромбозами, поскольку на фоне коронавирусной инфекции меняется вязкость крови. Это осложнение может привести к инфарктам, инсультам, легочной тромбоэмболии, поражениям верхних и нижних конечностей. Самое тяжелое осложнение у пожилых пациентов с коронавирусом – мезентериальный тромбоз, или поражение сосудов кишечника, потому что кишечник при тотальном тромбозе спасти невозможно.
– Вам постоянно приходится работать в защитных костюмах, тяжело?
– Тяжело было, когда все только начиналось – лето, жара, мы в респираторах... Сегодня на нас также СИЗы, сверху фартук, потом стерильный халат, очки, бахилы и перчатки, в «красную зону» заходим по три-четыре раза в сутки. Конечно, по сравнению с работой в «мирное время» не сравнить, но мы уже привыкли, плюс все нюансы оказания хирургической помощи отработаны до мелочей.
– Есть какие-то особенности операций у пациентов с коронавирусной инфекцией?
– Пациентов нужно оперировать как можно быстрее, потому что во время болезни поражаются легкие, и наркоз переносится гораздо тяжелее. Стараемся использовать в большей мере малоинвазивные методики, через небольшие разрезы, потому что пациенты при лечении коронавирусной инфекции получают антикоагулянты – препараты, которые разжижают кровь и могут вызывать обильное кровотечение.
– Почему у пациентов, которые лечились антикоагулянтами, впоследствии возникают тромбозы?
– Принимать эти препараты следует и во время острой фазы болезни, и после выздоровления. Причем для каждого пациента есть своя дозировка. Если в стационаре мы следим за тем, какую терапию получают пациенты, то дома многие пренебрегают лечением и впоследствии попадают к нам с тяжелыми осложнениями, а мы уже вынуждены бороться за их жизнь.
– Почему так много людей умирают от коронавируса?
– За этот год мы попытались проанализировать причины смертности в больнице и пришли к выводу, что пациенты умирают не только от коронавирусной инфекции, но и от запущенной сопутствующей соматической патологии, причем это, как правило, пожилые люди.
– В чем, на ваш взгляд, опасность коронавируса?
– Он очень контагиозный (заразный), при этом передается воздушно-капельным путем – самым быстрым способом передачи инфекционных болезней. Он непредсказуемо мутирует, то есть надеяться на свой иммунитет, что ты переболел и уже не заболеешь, нельзя.
– Говорят, что третья волна пошла на спад?
– Пациентов, действительно стало значительно меньше. На мой взгляд, помогла вакцинация. Мы видим, что привитые люди болеют не так тяжело.
– Когда закончится эпидемия?
– Вся надежда на то, что сработает коллективный иммунитет. Хорошо, что люди сейчас стали более адекватно реагировать на ситуацию. Раньше все считали, что не существует этой инфекции, а мы ее видели, видели, как погибали пациенты, в том числе наши коллеги, которые боролись с коронавирусной инфекцией. Я не понимаю людей, которые проводят какие-то митинги против вакцинации. Решил для себя: не хочу прививаться – не прививайся. Не надо агитировать на это других людей!
– Вы недавно побывали на съезде хирургов в Москве, что-то новое оттуда привезли?
– Привезли очень много методик, которые планируем применять в дальнейшем при хирургическом лечении пациентов, в том числе с коронавирусной инфекцией. Посмотрели презентации новейшего оборудования и инструментов, побывали на мастер-классах известных хирургов. Порадовало, что очень много технологий мы уже использовали в «доковидную эпоху» у себя в стационаре и делали это не хуже, чем в столичных клиниках.
Наталья Чебакова
