Изменивший облик исторического центра Омска архитектор рассказал, как вечные заборы и «заброшки» связаны с тем, что из города все бегут.
Архитектору Александру Бегуну удалось изменить облик исторического центра Омска. Жилой комплекс премиум-класса «Новый пионер» на улице Ильинской, 1, неожиданно стал новой доминантой места, где Омск зарождался более 300 лет назад.
Необычное здание с яркими акцентами на фасадах вызвало целую палитру чувств у омичей. Отклики – от «ужаснейшая архитектура, китч» до «наконец-то в Омске появилось что-то стоящее». Любопытно, что самыми большими критиками «пионера» стали омичи, сетующие на то, что город стагнирует, а новые интересные объекты в нем появляются крайне редко.
В рамках спецпроекта «Город для людей» мы побеседовали с известным зодчим о том, как визуальная среда влияет на желание покинуть Омск. Выяснили, для чего нужен главный архитектор города, почему значимые проекты должны обсуждаться среди профессионалов и омичей. А также – что делать на месте ТЭЦ-1, насколько реален проект 15-километровой набережной Иртыша и почему заигрывать с омичами по вопросам мелкого благоустройства – плохая идея.
– Александр Вениаминович, по итогам 2021 года Омск снова оказался в лидерах страны по миграционной убыли населения. От покидающих Омск людей, и это не только молодежь, приходилось слышать: они устали от того, что в городе ничего не происходит. Например, одни и те же заборы мозолят глаза даже не годами, а десятилетиями. На ваш взгляд, существует ли зависимость между оттоком населения и тем, что собой представляет городская визуальная среда?
– В наших условиях, где ничего не происходит, стоят заборы, а кругом пыль и грязь, наверное, да, такая связь существует. Логично, что молодой человек выбирает то место, где есть динамика, и вливается в поток. Это нормально. Но кто-то готов создавать динамику и вокруг себя. Прямо жестко говорить, что пока тут все так будет, люди будут уезжать, конечно, нельзя. Но плюс или минус в копилочку решений добавляет.
– Город же в силах «причесать» хотя бы свой центр? Например, вокруг улицы Бударина было много споров, с вашим участием в том числе. Сейчас мы видим пустые, огороженные заборами участки под аренду и застройку. «Летур» разваливается, посыпались фасады, рядом ОНПЗ «Газпромнефти» строит скейт-парк. Довольны ли вы тем, что происходит в этом месте?
– В 2015 году был сделан проект благоустройства улицы Бударина совместно с московским КБ «Стрелка». Этим местом занималось архитектурное ателье «РИМ», но почему-то все те проекты дальше не пошли, город начал делать свои. Получилось то, что получилось, и это не очень хорошо.
Участки на Бударина, находящиеся в частной собственности, неоднократно переходили из в рук в руки. Они ждут своей реализации. Мы все время попадаем из одного экономического кризиса в другой, поэтому все и стоит. Но раз есть собственник, то остается надежда, что когда-нибудь там что-то да будет.
Что касается ТК «Летур», могу вас ответственно заверить, что сносить его никто не будет, идет интересная работа по реконструкции этого здания. Будут обновлены и фасады, и внутренняя начинка. Думаю, что в результате получится интересное современное здание. В таком виде, как сейчас, «Летур» точно не останется. Ведь есть решение прокуратуры, обязывающее собственника привести в порядок этот комплекс. Процесс идет, давайте подождем.
Прекрасно, что ОНПЗ делает скейт-парк, правда, общественность не видела, что это такое. Жаль, что исчезла преемственность, ведь как было раньше? Любые знаковые вещи, которые делались в городе, проходили через градостроительные советы. Градсовет, по меткой характеристике Альберта Михайловича Каримова, был праздником архитектуры. Не битье, не судилище, не допрос архитекторов, а была поддержка.
– Как вам, кстати, обустроенная набережная Оми?
– Это лучше, чем ничего. Мы мелкими шагами идем вперед, в светлое будущее. Но лучше так, чем пятиться назад. Любое движение вперед надо приветствовать и всячески поддерживать. Работа архитектора в плане благоустройства – это не навечно. Сделали – хорошо. Не понравилось – переделали со временем. Главное запустить процесс, если это произошло, то в итоге это приведет к позитивному результату.
– Недавно снова обсуждали эскизные проекты благоустройства Городского сада и Театрального сквера. И снова все недовольны. Причем уже «прилетело» и новому главному архитектору Омска Наталье Старченковой. И непонятно, к чему пришли-то? Поясните, пожалуйста, вы ведь были участником дискуссии.
– Я человек заинтересованный. Несколько лет назад ко мне обратился наш заслуженный строитель Виктор Константинович Вдовин. Это человек неравнодушный к архитектуре, к судьбе застройки города. На тот момент «Газпром» реконструировал улицу Ленина, а буквально в строну шагнуть, и там уже непонятно что. Я согласился помочь, и мы с Дмитрием Горчаковым сделали проект концепции Горсада. Виктор Константинович отдал его в город, там начали смотреть, давать замечания. Тогда еще мэром была Оксана Фадина. Но вдруг появился господин Латария со своим рестораном, проект которого никто не видел и непонятно, как он впишется в центральную улицу города. Это вообще странно, что в таком месте строится нечто, что никто не видел и не обсуждал. Латарии дали возможность расширить ресторан «Старый Омск», и за это он сделал новый проект Горсада. Со своими дизайнерами они нарисовали руки, корабль...
Народ проголосовал за этот проект благоустройства. Наверное, все по-честному, без административного ресурса. Но вдруг снова все меняется, работа над проектом Горсада досталась уже компании «Первый проектный», которая представила совершенно новую концепцию. Опять же, это лучше, чем ничего. Правда, нет ответа на вопрос: зачем?
Необходимо обсуждать новую застройку и предложения по благоустройству в комплексе. А не стыдливо замалчивать здание, влияющее на сформированный облик исторической застройки улицы. Очень может быть, что там строится архитектурный шедевр, который украсит это место, ну так убедите в этом омичей, пройдите необходимые процедуры и стройте, украшайте город…
– Наличие или отсутствие главного архитектора города что-то принципиально определяет?
– Во-первых, это неприлично, когда у города нет главного архитектора, во-вторых, неприлично, когда у главного архитектора нет никаких рычагов воздействия на городскую среду. Надо что-то с этим делать. Мы знаем, как было с главным архитектором и как без главного архитектора. Можем сравнивать. Главными архитекторами были Каримов, Тиль, Павлов, и потом не было никого. Пустоту заполняла Оксана Николаевна Фадина, совмещая это с должностью мэра. Сегодня та должность, которую занимает Наталья Старченкова, при всем к ней уважении, не тот уровень. По факту у нее нет рычагов воздействия на принятие решений.
Сейчас идет разработка новой редакции закона об архитектурной деятельности, потому что действующая редакция выхолощена разнообразными поправками и практически не работает. Если хоть что-то сумеют наши депутаты с учетом их занятости принять, то, может быть, что-то сдвинется. Должно быть четко регламентировано, чем должен заниматься главный архитектор города, какова его ответственность, на что он может и обязан влиять.
Тот же ресторан на месте «Старого Омска» – объект, находящийся на визуальной связи с Никольским собором, но инвестор не хочет никому показывать проект и тем более его обсуждать с профессиональной общественностью. Раньше главный архитектор настоял бы на этом.
Судя по поведению региональной и городской власти, по их мнению, в Омске нет ни архитекторов, ни проектировщиков, ни строителей. Поэтому заказываем все на стороне. Это неправильный подход. Должна быть равная доступность для всех участников процесса, заинтересованных в создании качественной городской среды для жителей Омска.
– В Омске были сильные главные архитекторы, когда шла застройка Левобережья. Там вообще ничего не было, и можно было спроектировать хотя бы нормальные дороги. Сейчас это густонаселенное место, по сути, новый город построен за 30–40 лет. Но перемещаться приходится по двухполоскам. Как так вышло, хотя генплан был и есть?
– Реализация генплана страдает от неполной реализации замысла. К примеру, на Левобережье был заложен широкий проспект академика Королева, но его как такового нет. Есть только дублеры, основную дорогу не построили. Что-то не реализуется, а потом виноваты архитекторы. А у них-то нарисовано все красиво! К сожалению, в нынешних условиях город имеет средства только на зарплату бюджетникам. На развитие денег нет.
– А какая ситуация с генпланом города сейчас?
– Мы живем в условиях Градостроительного кодекса. Он очень жестко регламентирован. Генплан – это же заказ федерального уровня, и все нужно делать так, как там прописано. А поскольку Градостроительный кодекс пишут юристы без участия архитекторов, мы получаем такой документ, который устраивает авторов. А нас, как жителей города и архитекторов, может, не сильно-то и устраивает. Но сделать мы ничего не можем, такие законы. Принятый генплан какие-то вещи закрепляет. Раз Омск малоэтажный, здесь много индивидуального жилого строительства, так давайте приведем это в цивильный вид. Посыл хороший, но как это сделать – другой вопрос. Нужно вложить средства в инфраструктуру, обеспечить дорогами, газом, электричеством, озеленением. Сформировать участок, только тогда туда придет инвестор. Но, повторюсь, в Омске утеряна связь между профессиональным, гражданским сообществом и чиновниками. В свое время, даже при строительстве здания администрации Омской области заказчиком в лице областного правительства был инициирован в «Омскгражданпроекте» конкурс на поиск вариантов фасадного решения проектируемого объема. Это был правильный подход.
Наша справка:
Александр Вениаминович Бегун родился в Новосибирске в 1962 году. После окончания архитектурного факультета Новосибирского инженерно-строительного института переехал в Омск. Работал в ТПИ «Омскгражданпроект» архитектором, руководителем группы архитекторов, главным архитектором проекта.
В 2000 году открыл собственное архитектурное бюро, где работает по сей день. Несколько лет возглавлял омское отделение Союза архитекторов РФ. Член Союза архитекторов с 1988 года. Лауреат различных архитектурных конкурсов, почетный архитектор России. В его портфолио ряд заметных проектов, воплотившихся в Омске. Это ЖК «Новый пионер», Деловой центр «Бульварное кольцо», ТК «Звезда» и «Квадро», ЖК «Старая крепость» (на ул. Красина, 6), общественный комплекс на ул. Тухачевского, жилой дом «На Съездовской» (ул. Учебная, 90), офисный центр на ул. Некрасова, 2 (с баром-рестораном Nekrasov Lounge c террасой на 5-м этаже) и многие другие.
– А как в других городах?
– Во всех крупных городах конкурсный подход сохранился. Все обсуждается на уровне общественности с участием профессионалов.
– А как вы относитесь к тому, что метро в генплане нет, а нечто похожее, метротрам, есть, хотя уже и рельсы все давно разобраны?
– Да, вызывает сомнение в правильности решения. Но поставьте себя на место проектировщика. Метро не будет, а деньги освоены, инфраструктура есть. Поиски решения – метротрам. Но надо считать экономику.
Генплан констатирует существующее положение и не показывает движения вперед. Непонятно, чем мы будем заниматься дальше. Поэтому надо решать задачи по мере их поступления. Зачем, к примеру, заигрывать с людьми по вопросам благоустройства? Надо, чтобы оно происходило комплексно, а не кусочек здесь, кусочек там. Кто это может придумать? Конечно, не мэр! Это прерогатива главного архитектора, который понимает проблемы города, пространственно мыслит. И обсуждает все это с Союзом архитекторов. Омск пока лишен такой возможности, разорвана цепочка принятия правильных решений в области архитектурного и монументально-художественного искусства.
– Среди городов-миллионников по количеству сохранившегося частного сектора, причем с убогими деревяшками-развалюхами, Омск, наверное, тоже лидер. Эта проблема нерешаема в принципе?
– Эта проблема не чисто омская, она характерна для всех крупных городов страны. Но речь идет о частной собственности. Небоскребы будут соседствовать с развалюхами, пока что-то не изменится в обществе, экономической ситуации, на законодательном уровне.
– Не менее остро стоит проблема заборов, заброшенного строительства на уровне свай и фундаментов. Инвесторы ведут себя как собаки на сене. Что делать с этим?
– Существующие законы позволяют держать участки десятилетиями. Но городские и областные депутаты могут изменить ситуацию. Было бы желание. Например, регламентировать ограничения по срокам. Не уложился в сроки строительства – отдавай объект городу. Если не закончил строительство, то хотя бы территория должна быть в порядке, а не за страшным забором. Пусть не радовать глаз, но хотя бы не коробить.
– Заборов в центре много, а предпринимателям говорят, что земли свободной нет, им негде развивать бизнес, например, это могли бы быть уютные кафе, небольшие магазинчики.
– Мы же с вами находимся в правовом поле, свободной земли в городе нет, потому что вся она или муниципальная, или частная. Она чего-то ждет, когда ее можно будет выгодно продать или найдутся инвесторы, чтобы что-то реализовать. Есть нормативная база – правила землепользования и застройки, где расписано, какой участок земли подо что может быть отнесен. Там все прописано, может быть построено отдельное здание под общепит или такое заведение может быть только вписано в здание иного назначения.
– Получается, что город начинается не с таланта проектировщика, архитектора, а с чиновника?
– На данный момент мы дошли до такой стадии, что благодаря федеральным законам, в частности Градостроительному кодексу, понятия «архитектор» вообще нет. Нами руководят юристы. Если вы вспомните недавнюю историю нашего департамента градостроительства и архитектуры, то там не было архитекторов на руководящих должностях. И сейчас там на уровне третьего зама появилась так называемая главный архитектор города.
Есть с кем сравнивать. Альберт Михайлович Каримов – это была величина, академик. К нему всегда можно было прийти, посоветоваться. И он был дирижером пространства. У каждого архитектора, проектировщика своя музыка, а он всеми дирижировал. Многое получалось.
Сможет ли сейчас департамент архитектуры на уровне юристов сгенерировать какую-нибудь идею, которая Омск куда-то подвинет, украсит? Вряд ли. Потому что у них есть четкое понимание законодательных актов и все регламентировано. Если кто-то хочет что-то построить, то у этого человека есть определенный перечень документов, департамент изучает, дает разрешение, и дальше человек может строить все, что хочет.
– Как вы, в принципе, относитесь к точечной застройке? Где и при каких обстоятельствах она оправдана?
– Как архитектор я считаю, что строить можно везде и всегда. Главное: как, зачем и что. Любое здание – это точечная застройка. Если где-то в микрорайоне можно посадить жилой дом и это никого не ущемляет, нужно делать. А на страже интересов стоит нормативная база, которая жестко регламентирует любое строительство. По противопожарным, санитарным нормам, инсоляции. Правда, существует еще и местный эгоизм: «а я здесь всю жизнь с собачкой ходил». Но надо все делать по закону и по возможности гармонизировать среду. Любая застройка должна быть профессиональной.
– Ваши свежие детища – ЖК «Новый пионер» и деловой центр «Бульварное кольцо», по сути, тоже точечная застройка. «Новый пионер» вызвал неоднозначные отклики, ведь этот комплекс существенно изменил облик исторического центра Омска. А вы довольны тем, как он вписался в окружающую среду?
– Я считаю, что прекрасно, раз все обсуждают «Новый пионер»! Хотя строили его с 2016 по 2020 год. Можно было бы уже и привыкнуть, но нет, он не оставляет никого равнодушным.
Читаю комментарии, меня они радуют, иногда смешат. Для архитектора любое упоминание в СМИ, неважно, с положительной или отрицательной коннотацией, это всегда хорошо. Самое плохое – некролог. Все остальное – в плюс. Если говорят об архитекторе, значит, он себя проявил, его практика интересна, трогает, он не зря работает.
Что касается ЖК «Новый пионер», там было несколько проектов до меня. Важно было сохранить историческое здание, памятник архитектуры «Деловой клуб» и вписать рядом жилой дом. Заказчик диктовал определенное количество квадратных метров, наличие дворовой части. Возникла идея. Полукруглое новое здание – как ладонь, которая обняла памятник архитектуры, и поднятый большой палец – башня. У нас получился и двор, и подземная парковка, и благоустроенный бульвар на Ильинской, который никогда таким не был, а сейчас там прекрасно можно прогуливаться.
На мой взгляд, своим объемом с высотным акцентом «Новый пионер» формирует новую панораму города, дополняет ее. Входит в диалог с соседними зданиями, создает ансамблевую застройку набережной. Как художник я имею полное право делать то, что считаю нужным. В общей панораме, учитывая гостиницу «Турист», высотное здание офисного центра, не хватало третьего завершающего элемента. Башня «пионера» отлично вписалась. Считаю, что свою профессиональную задачу я выполнил, получился очень интересный объект.
– А почему фасады красные?
– Ну не красные, а терракотовые… Наверное, это мой любимый цвет. Красного там, кстати, не так уж много. Это же – пионер. Башня – это пионерский горн, кровля – пионерский галстук…
– На противоположном берегу Оми спорная территория ТЭЦ-1. Как вы считаете – нужно ли ее застраивать?
– Только представьте себе, что эта территория с 1916 года обнесена забором. Больше ста лет! Давно все говорили, что надо с ней что-то делать. Но забор так и остается. Нельзя в центре города держать такую территорию. По старым генпланам там была общественно-деловая зона. Но никто музеи и галереи в этом месте строить почему-то не стал. Эта территория была как «чемодан без ручки».
По новым правилам застройки, принятым городской администрацией и депутатским корпусом, каким-то образом территория ТЭЦ-1 стала зоной исторической застройки, тип-2. Это позволяет делать жилую застройку определенной этажности – 20 метров. После этого у инвестора появился интерес. И это очень хорошо, давно пора раскрыть эту территорию. Ее надо застраивать. Плохо, что не было конкурса, а он снял бы все вопросы. Для такого важного места лучше бы разные архитекторы предлагали свои концепции.
Ничего страшного нет в том, что эту территорию наконец-то начали застраивать. Никто ничего у города не отбирает, а только отдает.
– А как вам идея 15-километровой набережной Иртыша?
– Я делал предложения по набережной от Ленинградского моста до речного вокзала. А Олег Михайлович Фрейдин со своей командой – от ТЭЦ-1 до моста Победы. Все это в рамках проектов благоустройства ключевых городских пространств, выполненных совместно с КБ «Стрелка». Но почему-то обо всем этом забыли.
Против 15-километровой набережной никто не возражает. Существующая Иртышская набережная и сейчас хороша. Любой город был бы счастлив иметь такую, а у нас она уже есть. Можно пройти от Речного порта до Нефтяников вдоль реки пешком. Правда, не хватает пешеходного моста через Омь. Вот с него бы и начать, связать два берега.
А так получается, что все, что для нас сделали предки, оно естественным образом стареет и разрушается. А мы забором лучше обнесем, как территорию у речного вокзала, чтобы туда люди не ходили. Лет 10 стоит, отремонтировать не могут. А мы распыляемся на 15-километровую набережную. А так идея красивая. Давайте подумаем, как ее реализовать. Но когда начинаем реализовывать, почему-то забываем и про архитекторов, и про проектировщиков.
– Трудно ли сегодня быть архитектором?
– Хорошим, профессиональным архитектором всегда быть трудно. Вопрос не в трудности, а в ответственности, в профессиональном подходе. Профессия интересная, сложная. Если ты востребованный профессионал, то нарисовал линию, она воплотилась в жизнь и остается с нами надолго. Процентов 90 из того, что рисует архитектор, остается линиями и только 10 % реализуется, и то это очень хороший результат, вот такая профессия. Если у кого-то реализуется 30 % из того, что он придумывает, то это вообще счастье.
Архитектор – профессия зависимая, у нас есть заказчик, мы работаем в рамках определенных нормативных требований. Соблюсти все требования и пожелания – это уже очень интересно и одновременно очень сложно. Чтобы в итоге получилось то, что люди будут ругать или хвалить, по крайней мере оно запомнится и останется с нами, или без нас, на долгие годы.
Ольга Ложникова
Фото автора, Юлии Ожерельевой, из архивов РИА «Омск-информ» и Александра Бегуна