Виктор ШКУРЕНКО: «Нашей страной управляют Путин и бабушки»

Известный омский предприниматель рассказал о секретах успешного бизнеса, обедах в «Макдональдсе» и своих политических предпочтениях.

РИА «Омск-информ» продолжает серию интервью в рамках рубрики «Место встречи» спецпроекта «ПолитФинанс». На днях в нашей редакции побывал генеральный директор ТД «Шкуренко», совладелец сети магазинов «Победа», «Низкоцен» и Spar Виктор Шкуренко.

Шкуренко раскрыл планы по завоеванию рынка дистрибуции в Сибири, поведал об открытии новых магазинов SPAR и «Дарим вкус», а также объяснил, почему «выстрелил» проект Skuratov, в который он вложил немалые деньги.

Поговорили мы и о политике. Виктор Шкуренко назвал три достоинства мэра Омска Оксаны Фадиной, заявил, что у оппозиционера Алексея Навального нет никакой программы, и высказал свое мнение о неубедительных, по его мнению, коммунистах. 

Из этого интервью вы также узнаете, что миллиардер Шкуренко обедает в «Макдональдсе», не имеет заграничной недвижимости и борется с «элитными» замашками супруги. 

Потребитель выбирает товары все дешевле и дешевле

– Виктор Васильевич, отразилась ли пандемия коронавируса на вашем бизнесе? Пострадал ли он?

–  Прошлый год мы закончили достаточно хорошо, и по выручке, и по чистой прибыли у нас падения не было. Может быть, выручка не столь значительно росла, как в предыдущие годы. Бывали времена, когда она прирастала двузначными цифрами, до 30 % в год. Учитывая нынешний масштаб бизнеса, а это по всем предприятиям и всем территориям почти 45 млрд рублей оборота, любой рост – это уже положительно.

Что касается пандемии. Основные  направления бизнеса у нас связаны с продуктами питания, поэтому локдаун нас не затронул. Есть пострадавшие предприятия – это фитнес-клубы «Паркфитнес» и развлекательный комплекс «Расслабонофф», в локдаун они были закрыты. Но их доля в нашем холдинге микроскопическая с точки зрения выручки.

На нас гораздо больше влияет российская экономика в целом, в стране с 2014 года экономика практически не растет.

– Каким товарам омичи стали отдавать предпочтение в «ковидный» год?

– Омичи такие же люди, как томичи и новосибирцы (улыбается). В Сибири я не вижу особых региональных отличий. Да и в целом в стране все плохо с точки зрения потребления. Я тут не какой-то оракул, почитайте деловую прессу, там все написано.

Чудес не бывает: экономика не растет, потребитель себя чувствует неуверенно, и это отражается на наших выручках. Россияне выбирает товары все дешевле и дешевле. Тот, кто производит качественные товары, часто испытывает трудности со сбытом, вынужден упрощать рецептуру и делать продукты более доступными. Это общероссийские тренды с 2014 года. Я могу связывать это с некоторыми политическими процессами, кто-то считает иначе, но никто не доказал мне, что причина не в санкциях. Изоляционизм в экономике никогда и нигде не давал качественный экономический рост.

SPAR как альтернатива «Победе»

– Расскажите, как родилась идея открыть в Омске сеть магазинов SPAR? Насколько эти магазины прижились, есть ли планы по открытию новых точек?

–  SPAR – это международный кооператив, вступить в него – это идея моего  партнера по бизнесу Дмитрия Шадрина, этот проект в его управленческом контуре. Это фактически супермаркет с широким ассортиментом собственного производства и с доступными ценами на товары от российских и международных производителей. Это не магазин премиум-класса с точки зрения цены. Хотя, честно говоря,  с точки зрения инвестиций в открытие – да. Скажем так, этот формат требует «премиальных» инвестиций. Дмитрий и его команда планируют сфокусироваться на этом направлении. Насколько я знаю, они будут открывать больше магазинов SPAR, чем «Побед». Покупатель всегда готов рассматривать для себя новую альтернативу даже при низкой покупательной способности. В общем, мы довольны первыми результатами работы SPAR.

«Дарим вкус» для конкуренции с «Магнитами»

– По поводу сети магазинов «Дарим вкус». Удалось ли выполнить планы, где еще планируете новые точки?

– Да, мы открываем уже 12-й магазин, он появится в Ростовке (Омский район). Сейчас это наш основной стартап и моя, скажем так, бизнес-игрушка. Выручка микроскопическая, если брать на весь холдинг, но я туда трачу много энергии. Это попытка конкурировать с «Магнитами» и «Пятерочками» в формате магазина «у дома».

– Получается?

– Конечно. Концепция  магазинов «Дарим вкус» простая: пекарня полного цикла, мясная лавка и акционные цены на товары повседневного спроса, в первую очередь молочные. Это на самом деле несложно реализовать. Здесь нет ориентации на  обслуживание, основной месседж для покупателей – цена. Если покупатель видит смысл в цене, он туда зайдет, если в сервисе – отправится в другой магазин. Вот и все. Мы можем открыть 100 таких магазинов. Это тоже несложно сделать. И, скорее всего, так и сделаем.

Недавно мы создали отдел развития специально под этот формат. Раньше мы искали локации исключительно «с коленки», то есть не было стратегии бурного роста. Сегодня стоит задача быстро масштабироваться, уверен, что магазины «наштампуют». Я стараюсь в авантюры не лезть, поэтому тестовый период был почти год. Операционная прибыль есть. На большую прибыль не рассчитываю, поскольку это низкоценовой формат. Если чистая прибыль составляет 30–50 тысяч рублей в месяц, это уже положительный результат для магазина площадью чуть больше ста метров. Низкая прибыль, кстати, – это и превентивная  защита от конкуренции. Предприниматель, который решит сделать стартап в этой сфере, во-первых, никогда не получит такую закупочную силу, как у нас. А во-вторых, если даже «упашется», вряд ли его заинтересует такая низкая прибыль. К сожалению, крупный бизнес проходит напалмом и сжигает все. Таковы законы современного рынка.

Божьего суда нет, по крайней мере для меня (смеется). Есть только законы Российской Федерации и Уголовный кодекс.

Мы не будем этим заниматься, потому что проиграем

– С магазинами «Крестьянский двор» покончено?

– Да, поэкспериментировал и пришел к выводу, что потребители больше говорят об экопродукции, чем ее едят.  Есть какая-то определенная категория людей, которых я, вероятно,  не понимаю, склонная больше рассуждать о том, что им нужны особенные магазины, чем реально их искать и голосовать рублем. Хипстеры в информационном пространстве доминируют, а не бабушки. Поэтому формируется мнение об особом потреблении будущего. А когда мы открываем новые магазины, то видим в основном пенсионеров. Цена – это очень важный фактор для большинства. Специалистов в ретейле много, но чтобы бизнес-модель полностью устраивала покупателей и эффективно работала, этого сложно добиться. Давайте вспомним супермаркеты «Самовар». Это были  очень хорошие магазины, с точки зрения обслуживания покупателей – это такой Skuratov в ретейле. И что? Сегодня их нет.

Хотя, может, кто-нибудь и решится этим снова заняться. Может, и получится, но теперь уже точно не у нас. Это очень сложно сделать в рамках существующего бизнеса. Потому что даже успешные компании не могут обладать множеством компетенций и не могут реализовывать все свои проекты на отлично. Для этого нужно создавать отдельные профессиональные команды и вливать предпринимательскую энергию в эти проекты. Мы, к примеру, открывали «Победы», но закрывали магазины формата «у дома». Потому что менялся стратегический фокус. «Низкоцены» сейчас испытывают трудности в развитии, поэтому мы сконцентрируемся на «Дарим вкус». По крайней мере, я сам (смеется).

– То есть новых «Низкоценов» вы уже не откроете?

– А зачем? Уже достаточно, 70 магазинов. Я могу зайти в другие регионы, но там у меня начинаются убытки. Потому будем развивать эту сеть осторожнее.

– Насколько эффективно у вас получается заниматься доставкой?

– Доставка у нас занимает очень маленькую долю, потому что мы ею непрофессионально занимаемся. Мы не будем на этом концентрироваться, потому что наша ключевая компетенция – розничная оффлайновская торговля. Это получится у «Яндекса», «Сбермаркета» или у молодого и дерзкого новичка.

Amazon не создал, а приобрел американскую сеть «Хоул Фудс» – это сеть органической еды, подчеркну – не создал с нуля, а купил. Так же и «Волл март» (американская корпорация, представляющая собой розничную сеть магазинов – РИА «Омск-информ») могла  создать  Amazon, но не создала. Когда план по созданию Amazon появился в маленьком кабинете Джеффа Безоса на его деревянном столе, у «Волл марта» была капитализация 300 миллиардов долларов.

Понимаете, бизнес работает так, что пассионарий может создать что-то великое за 10 лет, но заниматься одновременно  пятью проектами и сделать все пять великими невозможно. Поэтому мы не будем доставкой заниматься, потому что знаем, что проиграем.

«НоваТор» – эмоциональная история

– Что касается «НоваТора» Арсена Пономарева, вы взяли в итоге в аренду помещение этого гипермаркета на улице Звездова. Другие бывшие магазины этой сети как-то придумали использовать?

– «НоваТор» – это эмоциональная история. Они нам задолжали много денег. Это почти  50 миллионов рублей. Это был такой очень эмоциональный жест – открыть магазин на месте «НоваТора». Мы зашли в магазин на улице Звездова, поэкспериментировали. Выведем этот гипермакет в ноль, и он останется  у нас в сети. Мы тратим туда определенную энергетику. Экспериментируем с ассортиментом, сделали небольшой ремонт, поменяли оборудование.

– А почему не получается развивать в полной мере?

– Я просто скромен в оценках (смеется). Арсен Пономарев и сейчас бы вам заявлял, что у него бы все получилось. Я сказал вам правду. Если бы соврал, что этот магазин приносит прибыль и мы будем развивать этот формат, вы написали бы об этом, и что дальше? Что касается Арсена Пономарева, банкротство – результат ошибочной стратегии. Я ему неоднократно говорил: «Не открывай магазины, ты маленький, забудь о развитии. Поезд ушел».

Есть высшая лига, туда даже по возрасту не залезешь. Я не эйджист, но здесь есть законы предпринимательской природы: надо в 20 лет создавать бизнес, а в 50 лет возлежать на матрасах собственного успеха. Если он упустил время, а потом решил вдруг рискнуть и открыть еще магазины в придачу к существующим трем. Это неадекватность инвестиций к своему размеру. Если взять наш оборот, то для меня открытие «Крестьянского двора», «Дарим вкус» и прочих проектов абсолютно безопасно. Но мы же не покупаем очень крупные предприятия, адекватные нашему размеру.  

В итоге он залез в долги и открыл четвертый магазин исключительно на деньги кредиторов и поставщиков.

Феномен кофеен Skuratov

– Что касается сети кофеен Skuratov, в которую вы в свое время вложили 150 млн рублей и тем самым вошли в долю. Как сказалась пандемия на этом бизнесе? Вообще, насколько прибыльна продажа кофе в Омске?

– У них колоссальнейший рост по нынешним временам, он измеряется двузначными цифрами. На то есть две причины. Во-первых, эта отрасль растет по всему миру. И Россия не исключение. Во-вторых, бизнес-модель у Виктора Скуратова очень успешная, даже вопреки  потребительской неуверенности и снижению совокупного спроса. Он и его команда создали очень качественный продукт и поддерживают отличный уровень сервиса.

Skuratov – это уже не омская сеть, а российская. Кстати, лучшая омская кофейня по выручке занимает только 4-е место среди всех точек. Уже есть кофейни, которые делают бОльшую выручку: в Казани, в Новосибирске и в Москве. У нас уже 31 кофейня в семи городах.

– В Омске достаточно большая конкуренция в кофейном бизнесе…

– Я как-то читал интервью с дизайнерами Доменико Дольче и Стефано Габбано. Журналист задает вопрос: «Не возмущает ли вас, что на каждом углу Пекина можно купить контрафактную продукцию с логотипом вашего бренда?». Доменико отвечает: «Нет, во-первых, мы не сможем с этим бороться, у нас не хватит ресурса. А во-вторых, пекинский студент, покупающий сегодня в подворотне Dolce & Gabbana, завтра, после окончания вуза, когда он устроится на работу, станет нашим покупателем».

Так и у нас. Тот школьник, который сегодня приходит, к примеру, в Сoffee Anytime, вероятно, завтра будет в Skuratov. И они, и мы развиваем кофейный рынок, каждый внес свой вклад. Мы рады, что они есть. Появление Сoffee Anytime и усиление сети Skuratov привело к тому, что отрасль в рамках города консолидировалась, и теперь открытие кофейни уже нельзя рассматривать как стартап для начинающих молодых предпринимателей. Сегодня этот бизнес требует больших финансовых и управленческих ресурсов. Я всегда приветствую здоровую конкуренцию.

– С чем вы связываете такую популярность кофеен?

–  В первую очередь, это тренд, исходящий от молодого поколения. Они считают кофейни более ценностным для себя вариантом в сравнении с ресторанами. Это касается атмосферы заведений, правильной и современной коммуникацией с гостями. Кроме этого, в кофейне вы за 300 рублей можете провести время. А в ресторане это будет дороже.

Обеды в «Макдональдсе» и сельских столовых

– А какие-то иные виды бизнеса в Казахстане думали развивать, кофейни, например? У них культура только пошла.

– (Смеется) Можно и в Кении кофейню открыть, но давайте пока поработаем в России. Культура вещь подвижная. Наши дети легко отказались от пельменей в пользу гамбургеров. Подождем пока с кофейнями в Казахстане.

Потребительская культура вещь интересная. Я  человек небедный, но всегда выберу более демократичный ресторан, а не какой-то культовый. Мне надо пообедать, я забегаю в «Макдональдс», не чувствую никаких комплексов и часто ем в сельских столовых, когда объезжаю «Низкоцены».

– Какой у вас любимый ресторан в Омске?

– Skopin, наверное. Не то что любимый, а такой, выдающийся.

– Он не демократичный...

– Вы меня легко поймали! (Смеется.)

В Омске четыре ярких сезона, здесь нескучно жить

– Как вы считаете, система поддержки малого бизнеса в Омске эффективно работает?

– Не знаю, но в любом случае это не самый плохой вариант расходов бюджета. Если из десяти начинающих, воспользовавшихся этой поддержкой, пользу в будущем принесут только двое, это полезнее для общества, чем те же бюджетные деньги на Росгвардию тратить.

– В последние годы в нашем городе сложился тренд покидать его: и среди рядовых омичей, и у представителей бизнеса. Нет ли у вас самого желания уехать из Омска?

– Пока нет. (Смеется.) Во-первых, у меня лично нет никакой «идеи» или причины, чтобы уехать из Омска. Во-вторых, причины часто очень прозаичны: наши предприниматели становятся заложниками семейных обстоятельств, например, дети. Плюс мифы про плохую экологию.

Что меня в Омске не устраивает? Это только то, что лететь три часа до Москвы, чтобы улететь потом за границу. Что меня устраивает – это климат. У меня нет проблем со здоровьем, поэтому в Омске все четыре сезона я люблю. В регионе четыре ярких сезона: весна, зима, лето, осень, реально скучать не приходится. Чтобы жить в Краснодаре, надо иметь специфический настрой. Потому что там нет зимы, вместо этого  идут дожди. А у нас даже зимой солнце.

У меня сын учился в Лондоне, потом в Нью-Йорке, сейчас в Москве, он скулит, что там везде солнца мало. Нам, омичам, этого не понять.

– Может, чем-то надо удерживать омичей?

– Не надо их удерживать! Главное достижение эпохи правления Михаила Горбачева заключается в том, что мы добились свободы – передвижения, слова, экономической свободы. Зачем все это разрушать? Не надо. С моей точки зрения, квасной патриотизм здесь неуместен. Людская свобода ценнее, чем какая-то общность, стадное единство, преданость Омску и стране. Люди должны быть свободны. Это моя точка зрения, которая, наверное, не стыкуется с государственной пропагандой.

В борьбе с инфляцией сломали рыночную экономику

– Вопрос к вам как к специалисту. Инфляция в марте 2021 года достигла пика. Прозвучало, что продукты будут дорожать и дальше.

– Я не всей официальной информации в нашем государстве доверяю, но статистике доверяю: это чистая математика, без политики. У нас был период очень низкой инфляции, в первую очередь на потребительском рынке. В пандемию у меня были прогнозы, что инфляция будет расти. Но особого роста не было! Это нонсенс. Удивительно. Сейчас ситуация поменялась. Что происходит сейчас? Это, скорее всего, отложенная инфляция, которая копилась два года. Была конкуренция, потребительский рынок сжимался, и не существовало рациональных возможностей поднять цены. Рынок все регулировал профессионально, если так можно выразиться. Сейчас просто все прорвало. Такое  ощущение, что все живут по принципу: «Все бросаем, поднимаем цены, дальше терпеть не можем».

Иррациональные причины тоже могут играть в экономике значительную роль, на этом исследовании даже Нобелевскую премию по экономике получили. Скорее всего, произойдет коррекция по инфляции. Конечно, Центробанк сделал все в свое время грамотно: снизил процентные ставки для стимулирования экономики, что само по себе должно было подстегивать инфляцию, но она не росла. Как-то справлялись, сейчас стало, видимо, сложнее.

Но, с другой стороны, инфляцию нельзя оценивать только по сезонным товарам. Поэтому реакция президента и правительства на рост цен на подсолнечное масло и сахар вызывает удивление. То, как на это реагирует государство, – это глупость. Делают популистские вещи, сами в них не верят, но делают. Мы, сети и правительство, в понедельник по Zoom распределили сахар на всю страну, вот до чего дошло. Рынок гораздо эффективнее работает, чем ежедневные совещания с первым вице-премьером Белоусовым.

Теперь идет разговор о госрегулировании цен. Да раздали бы бабушкам по 100 рублей, и тема была бы закрыта! В итоге вмешиваются в рыночную экономику, тратят энергию и время участников рынка и свою, под лупой рассматривали цены и цепочки товародвижения. Прокуратура забросала запросами, ходят в мундирах по магазинам и вручную цены переписывают под телекамеры. Кстати, налоговая работает во сто крат эффективнее – благодаря онлайн-кассам у них аналитика по ценам – как в хороших крупных маркетинговых агенствах. Телевидение и прокуратура – это наше российское ноу-хау для сдерживания роста цен. (Смеется.) Мы не против контроля со стороны государства, но этим должны заниматься профессионалы, и желательно по принципу «единого окна».

– А почему подорожали именно сахар и подсолнечное масло?

– Там есть ряд объективных причин. Здесь важнее всего не это, а то, что этот вопрос всплыл в политической плоскости. Это результат союза нашего президента с бабушками. Этот союз сегодня вмешивается в управление экономикой нашей страной. А мы все – производители, торговые сети и правительство – исполняем их волю.

– Бабушкам сахар вреден. Но это продукт первой необходимости.

– Не факт. Я всегда шучу,  что если у бабушки есть дедушка, то продукт первой необходимости – алкоголь. Бутылка водки стоит дороже, чем пять килограммов сахара. И когда мы повышаем минимальную розничную цену на алкоголь, мы бьем по семейному бюджету гораздо больше, чем это делают гречка или сахар.

Три главных достоинства Оксаны Фадиной

– Виктор Васильевич, вы наверняка следите за омской политикой. Как относитесь к ситуации, что мэр Оксана Фадина будет кандидатом в депутаты Госдумы? Кто, по вашему мнению, будет следующим мэром?

– Мне Оксана Фадина очень нравится в роли мэра города. У нее есть три достоинства: молодая, умная, женщина. Этого достаточно в моей шкале ценностей. Крепкий хозяйственник  с 40-летним опытом работы – это, может быть, и хорошо, но это несовременно. Лично мое мнение – она человек широких взглядов. Я воспринимаю политиков через их ценности. Мне кажется, у нее правильные ценности.

Я не знаю, кто у нас будет следующим мэром. Меня слабо это интересует.

У нас государство унитарное, только декларируется как  федерация. Исключение только Чечня, там свой мир и порядок, федеральный центр отрабатывает свою брутальность на всех субьектах, кроме этой республики. Вероятно, боятся. А вся остальная России работает под козырек: все решает Москва. Смысл тогда здесь вообще кого-то выбирать?

– Сегодня у предпринимателей все еще модно становиться депутатами, решать вопросы своей сферы, используя рычаги исполнительной и законодательной власти. Не было ли у вас мысли пойти в Заксобрание или в Госдуму?

– Мне это не интересно. Если ты идешь в политику ради продвижения собственных интересов, это глупо, да и сейчас это невозможно. Лоббировать интересы бизнеса можно через Омский областной союз предпринимателей, отраслевые союзы. Не надо для этого становиться депутатом.

В бизнес-лоббировании нет «первоканальной» пелены, ценностных искажений, там проще доносить свои мысли и возражения до государства. Государственная лапа не залезла еще в экономическую жизнь настолько, чтобы кричать «караул!». В политической и социальной жизни гораздо больше противоречий общества и государства.

У Полежаева и Двораковского сложнее брать интервью, чем у Собчак

– По поводу ваших интервью с известными людьми. Это уже стало вашим личным брендом наряду с торговым домом «Шкуренко». Особенностью этих бесед стали нешаблонные вопросы, нехарактерные для журналиста. С какими сложностями вы столкнулись?

– Я случайно оказался в этой рубрике. Классический журналист – это наблюдатель, а не действующее лицо. Я предприниматель, а не журналист,  поэтому мне легче вести диалог с гостями рубрики, которую я веду. Мой жизненный и социальный бэкграунд позволяет мне это сделать. Поэтому мне легко беседовать даже со звездами – с Ксенией Собчак и с Андреем Макаревичем, я не чувствую разницы между ними и собой.

Вопросы всегда мои, но в редактировании текста участвует главный редактор. Не буду скрывать, у меня есть журналисткая миссия – продвижение либеральных ценностей. Это меня тоже мотивирует.

Знаете, с кем мне было трудно и поджилки тряслись? С Леонидом Полежаевым и Вячеславом Двораковским. Вероятно, сакральность власти на меня подействовала. В советских людях много рабства осталось до сих пор. Я не исключение. Здесь есть какая-то тайна, которую я не понимаю.

– Какой собеседник Ксения Собчак?

– Ксения Собчак очень умный собеседник, она говорит без слов-паразитов, мы положили каждое ее слово на бумагу. Редактировать ничего не нужно было. Я наблюдал, как она выступает перед омской аудиторией. Она великолепно себя вела, внимательно выслушивала своих оппонентов и обращала их в свою веру. Хотя бы на пять минут. (Смеется.)

Юрий Шевчук, Андрей Макаревич, Алексей Венедиктов за нее голосовали на президентских выборах. Многие голосовали не только за нее лично, но за либеральную повестку.

Мое следующее интервью выйдет с Андреем Алехиным (депутат Заксобрания, новый первый секретарь омского обкома КПРФ – РИА «Омск-информ»), я старался понять, что такое коммунистическая партия сегодня, какие идеи она предлагает. Мне хотелось, чтобы меня убедили, что она пусть медленно, но трансформируется в социал-демократическую. Нет, меня не убедили. Капитализм – моя религия, я социальный и экономический либерал. Но шансы у кандидата в президенты страны с такими ценностями в современной России равны почти нулю. Поэтому, если мне делать выбор между коммунистами и Путиным или кандидатом от правящей партии, то  я сделаю его не в пользу коммуниста. Пока они не покаялись за преступления Иосифа Сталина – на мой голос они не могут рассчитывать.

У Навального нет политической программы

– Сейчас оппозиция еще балует вниманием Алексея Навального. Можете оценить свое отношение к нему и его взглядам?

– Алексей Навальный – очень смелый политик и человек,  он драйвер всех уличных протестных активностей в нашей стране. Но лично я не готов за него голосовать, потому что не понимаю его политической программы. Мне кажется, он должен создать широкую коалицию вокруг себя, быть гибче к мнению других. Доказать нам, что он не авторитарный руководитель секты своих сторонников, а настоящий политик. Тогда, вероятно, он будет интересен еще большему кругу потенциальных избирателей. Борьба с коррупцией, с моей точки зрения, не может быть основой политической программы.

– А что за история с томским отелем Xander, где ночевал Навальный и потом остановились вы?

– Судя по booking.com, цены там упали вдвое. Я заехал туда для удовлетворения туристического любопытства. Мне было интересно посмотреть, что это за отель.

Когда Мальдивы лучше Турции

– Есть ли у вас какие-то увлечения?

– Это чтение и спорт, все, что тренирует мозги и сжигает калории. Я занимаюсь спортом пять раз в неделю, если я не в командировке. На выходных специально уезжаю из города, чтобы не застревать в тусовках. Арендую домик в «Мечте» на постоянной основе, катаюсь на лыжах или бегаю.

– Коронавирус закрыл доступ к загранице. Сказалось ли это обстоятельство на вашей активности?

– Я год не был за границей и вот недавно съездил на Мальдивы. Летом снова пойду в поход в горы. Мы уже пять лет ходим с коллегами по работе. Нас пять человек.

В Турцию мне уже не интересно ездить. Я не хочу терять две недели. На Мальдивах есть уединение, можно почитать, поплавать, позаниматься спортом. А в Турции есть шведский стол, общительные русские, алкоголь. Я не против общения, но этого мне и в Омске хватает.

– Кто у вас в семье закупает продукты?

– Я часто закупаю, но только в своих магазинах, мне это интересно с профессиональной точки зрения. Супруга – не только в наших магазинах, часто заезжает и к колегам по цеху.

До сыновей достучался лучше, чем до жены

– Не можем не задать несколько личных вопросов. Ваш сын Владислав учился в Нью-Йорке на режиссера. Где он сейчас живет, чем занимается?

– Он учится в Москве во ВГИКе, на режиссерском факультете, на первом курсе. Он оценил ситуацию, что надо учиться в России, а не в Америке. Поэтому бросил Нью-Йорк и вернулся в Россию. Он счастлив здесь. Для Владислава был большой стресс сдать ЕГЭ в России после четырех лет обучения в зарубежных школах и сразу же поступить во ВГИК, кстати на бюджет. Вообще-то его будущая профессия, как и журналистика, не особо доходное дело. Поживем – увидим.

– А второй сын печет печенье «Дарим вкус»?

–  Да, Руслан  заниматься предпринимательством. У него консервативная сфера, он производит простое печенье. Практически все покупает сеть «Низкоцен». Его это беспокоит, я бы даже сказал, что мучает. Но я не вижу в этом ничего плохого. Я придерживаюсь мнения, что дети должны воспитываться на примере своих родителей. Для меня бизнес важнее семьи, поэтому я хочу, чтобы они также относились и к своему делу или к работе пассионарно. Я вижу человеческое счастье исключительно в созидании. Семья и религия – это для нормальных людей, но слабых духом. Кроме этого, пытаюсь показать им, что излишнее потребление вредно, оно должно быть разумным.

До детей мне достучаться проще, чем до супруги. Ее воспитать не получается. (Смеется.) Лия в потребительском смысле – продукт эпохи дефицита.

– То есть у вас нет загородного дома по идеологическим соображениям?

– Да. Моя вторая половинка меня не может уговорить на эту авантюру. Это мое исключительно ценностное убеждение.

– Как вы все успеваете?

–  Для меня это не сложно. У меня за спиной отличная команда. Мой стиль – делегирование. Хотя и авторитарный стиль в бизнесе тоже часто успешен. В управлении нет универсальных схем. Каждый в эту науку добавляет что-то свое.

Елена Ляхова

Фото: Максим Самылкин